ПРИНЦИПЫ И ОРГАНИЗАЦИЯ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ОБЩЕСТВА

II. РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КАТЕХИЗИС

1.  Отрицание наличности действительного, внемирового личного бога, а посему и всякого откровения и вся­кого божественного вмешательства в дела мира и чело­вечества. Уничтожение служения божеству и его культа.

2.  Заменяя культ божества уваженьем и любовью к че­ловечеству, мы провозглашаем:

человеческий разум единственным критерием истины,

человеческую совесть основой справедливости,

индивидуальную и коллективную свободу единствен­ной создательницей порядка в человечестве.

3.  Свобода есть абсолютное право всех взрослых муж­чин и женщин не искать чьего-либо разрешения на свои деяния, кроме решения своей собственной совести и своего собственного разума, определяться в своих дей­ствиях только своей собственной волей и, следователь­но, быть ответственными лишь ближайшим образом пе­ред ними, затем перед обществом, к которому они при­надлежат, но лишь постольку, поскольку они дают свое свободное согласие принадлежать к таковому.

4.  Неправда, что свобода одного гражданина огра­ничивается свободой всех остальных. Человек действи­тельно свободен лишь в той мере, в какой его свободно признанная свободной совестью всех остальных и как в зеркале в нем отражающаяся и излучающаяся из него свобода находит в свободе других подтверждение и рас­ширение в бесконечность. Человек действительно сво­боден только среди равным образом свободных людей, и так как он свободен лишь в своем качестве человека, то рабство хотя бы одного-единственного человека на земле является как нарушение самого принципа чело­вечности, отрицанием свободы всех.

5.  Свобода каждого может, таким образом, найти осу­ществление только при равенстве всех. Осуществление свободы в правовом и фактическом равенстве является справедливость.

6.  Существует только один-единственный догмат, один-единственный закон, одна-единственная мораль­ная основа для людей — свобода. Уважать свободу ближ­него есть обязанность; любить его, служить ему есть доб­родетель.

7. Безусловное исключение всякого принципа автори­тета и государственной необходимости.

Человеческое общество, которое при своем зарожде­нии было естественным фактом, предшествовавшим сво­боде и пробуждению человеческой мысли, и позднее ста­ло религиозным фактом, организованным по принципу божественного и человеческого авторитета, должно се­годня получить новый образ на основе свободы, которая отныне должна стать единственным образующим прин­ципом его политической и экономической организа­ции. Порядок в обществе должен быть равнодействующей всех местных, коллективных и индивидуальных свобод, до­стигших возможно высшей степени развития.

8.  Следовательно, политическая и экономическая организация социальной жизни не должна более, как это имело место до сих пор, исходить сверху вниз и от центра к периферии, по принципу единства и вынужден­ной централизации, но снизу вверх и от периферии к цент­ру, по принципу свободной ассоциации и федерации.

9.  Политическая организация. Невозможно устано­вить конкретное, всеобщее и обязательное правило для внутреннего развития и политической организации на­ций, ибо существование каждой отдельной нации под­чинено множеству различных исторических, географи­ческих и экономических условий, которые не позволя­ют установить образец организации, равно подходящий и приемлемый для всех. Такое, безусловно лишенное всякой практической полезности предприятие было бы, впро­чем, вторжением в богатство и непосредственность жиз­ни, которая любит бесконечное разнообразие, и, что имеет еще большее значение, стало бы в противоречие с самим принципом свободы. Но все же имеются сущест­венные, абсолютные условия, вне которых практическое осуществление и организация свободы будут всегда не­возможны.

Эти условия следующие:

a)   Радикальная отмена всякой официальной религии и всякой привилегированной или даже только охраняемой, оплачиваемой и поддерживаемой государством церкви. Без­условная свобода совести и пропаганды для каждого с неограниченной возможностью для каждого воздвигать своим богам, каковы бы они ни были, сколько ему угод­но храмов и оплачивать и содержать священников сво­ей религии.

b)  Церкви, рассматриваемые как религиозные кор­порации, не будут пользоваться ни одним из прав, предоставляемых продуктивным ассоциациям, они не могут ни наследовать, ни иметь какое-либо принадле­жащее общине имущество, за исключением их домов или молитвенных учреждений, они не могут ни в каком случае заниматься воспитанием детей, ибо их единст­венная жизненная цель есть систематическое отрица­ние морали и свободы и доходное волшебство.

c)   Отмена монархии. Республика.

d)  Отмена классов, рангов, привилегий и всякого рода различий. Безусловное уравнение в политических правах мужчин и женщин. Всеобщее право голоса.

e)   Отмена, уничтожение и моральное, политичес­кое, судебное, бюрократическое и финансовое банкрот­ство опекающего главенствующего, централистического государства, являющегося двойником и другим «я» цер­кви и тем самым постоянным источником обеднения, отупения и порабощения народов. Как естественное след­ствие, упразднение всех государственных университетов, причем забота об общественном образовании должна быть возложена исключительно на общины и свободные ассоциации; отмена государственного суда, причем все судьи должны избираться народом; отмена, имеющая силу в настоящее время в Европе гражданских и уголовных ко­дексов, ибо все они вдохновляются одинаково культом бо­га, государства, религиозно или политически освященного семейства и собственности и противоречат общечелове­ческому праву, а кодекс свободы может быть создан только самой свободой. Упразднение банков и всех остальных кре­дитных учреждений государства. Упразднение всякого цент­рального управления, бюрократии, постоянного войска и государственной полиции.

f)  Непосредственное и прямое избрание народом всех общественных, судебных и гражданских служащих, а также всех национальных, провинциальных и комму­нальных представителей или советников, то есть избра­ние их путем предоставления права голоса всем взрос­лым мужчинам и женщинам.

g)  Внутренняя реорганизация каждой страны с безус­ловной свободой индивидов, производительных ассоциаций и общин, как исходной точкой и основой.

h) Индивидуальные права. 1) Право каждого отдельного мужского или женского существа пользоваться со дня своего рождения до своего совершеннолетия полным содержанием, охраной, защитой, воспитанием и обучением за счет общества во всех общественных школах, низших, средних и высших, профессиональных, обучающих искусству и наукам. 2) Равное право каждого на совет и в пределах возможности на помощь со стороны общества в начале своего жизненного пути, каковой каждый достигший совершеннолетия будет избирать свободно; затем общество, объявившее его абсолютно свободным, уже не будет иметь какого-либо дальнейшего авторитетного наблюдения за ним и сложит с себя всякую дальнейшую ответственность за него, причем на обществе остается лишь обязанность по отношению к нему уважать его свободу и в случае нужды защищать таковую. 3) Свобода каждого совершеннолетнего индивида, мужчины или женщины, должна быть полной и безусловной; свобода передвижения, свобода громко высказывать всякое свое мнение, быть ленивым или прилежным, неморальным или моральным — одним словом, по своему усмотрению распоряжаться своей личностью и своим имуществом, не отдавая в этом никому отчета; свобода честно жить собственным трудом или позорной эксплуатацией благотворительности или личного доверия, раз последние добровольны и оказываются взрослым лицом. 4) Неограниченная свобода всякого рода пропаганды путем речей, печати, в общественных и частных собраниях, без всякой другой узды, налагаемой на эту свободу, кроме благотворной естественной мощи общественного мнения. Безусловная свобода союзов и соглашений, не исключая тех, которые по своей цели будут неморальны или казаться таковыми, и даже тех, целью которых было бы извращение и разрушение индивидуальной и общественной свободы. 5) Свобода может и должна обороняться только свободой и опасным противоречием, и бессмыслицей является посягать на нее, под вводящим в заблуждение своей кажущейся истинностью предлогом защиты ее, ибо мораль не имеет другого источника, другого побуждения, другой причины и другой цели, кроме свободы, а так как она сама не что иное, как свобода, то все налагаемые на свободу в защиту морали ограничения обращаются во вред морали. Психология, статистика и вся история доказывают нам, что индивидуальная и социальная имморальность всегда была следствием дурного общественного и домашнего воспитания и отсутствия или извращения общественного мнения, которое существует, развивается и морализуется только благодаря свободе, и прежде всего была следствием ошибочной организации общества. Опыт учит нас, говорит знаменитый французский статистик Кеттле, что общество всегда подготовляет преступления, и преступники только необходимые орудия для выполнения их. Поэтому бесполезно противопоставлять социальной имморальности строгость вторгающегося в индивидуальную свободу законодательства. Опыт учит нас, напротив, что авторитарная репрессивная система не только не кладет предела преступности, но все глубже и шире развивает ее в странах, зараженных ею, и что общественная и частная мораль всегда падала или повышалась в меру ограничения или расширения личной свободы и что, следовательно, чтобы сделать современное общество моральным, мы должны начать прежде всего с радикального разрушения всей этой, основанной на неравенстве, привилегиях, божественном авторитете и презрении к человечеству, политической и общественной организации, и когда мы перестроим ее заново на основах полнейшего равенства, справедливости, труда и воспитания, опирающегося на разум и вдохновляемого лишь уважением к человеку, мы должны поставить ее под охрану общественного мнения и вложить в нее душу безусловнейшей свободы. 6) Однако общество не должно оставаться совершенно безоружным перед лицом паразитирующих, злостных и вредных субъектов. Так как работа должна стать основой всех политических прав, то общество, нация, провинция или община могут каждая, в пределах своей компетенции, отнять эти права у тех взрослых лиц, которые, не будучи ни инвалидами, ни больными, ни старыми, живут за счет общественной или частной благотворительности, с обязательством восстановить их в их правах, как только они опять начнут жить собственным трудом. 7) Так как свобода каждого человеческого существа неотчуждаема, то общество никогда не потерпит, чтобы кто-нибудь юридически продал свою свободу или как-либо иначе распорядился ею по контракту в пользу какого-либо другого лица иначе, как на основах полнейшего равенства и взаимности. Однако оно будет не в состоянии помешать тому, чтобы мужчина или женщина, совершенно лишенные чувства личного достоинства, стали к другому лицу и без контракта в отношения, носящие характер добровольного рабства, но оно будет рассматривать таких лиц как живущих за счет частной благотворительности и, следовательно, лишит их пользования политическими правами на все время такого рабства. 8) Все лица, утратившие политические права, теряют равным образом право воспитывать своих детей и иметь их при себе. 9) В случае нарушения свободно принятых на себя обязательств или в случае открытого и доказанного посягательства на собственность, личность и в особенности на свободу гражданина своей страны или иностранца общество налагает на местного или чуждого гражданина, совершившего проступок, наказание, положенное по местным законам. 10) Безусловная отмена всех позорящих и жестоких наказаний, телесного наказания и смертной казни, поскольку закон одобряет и приводит в исполнение таковые. Отмена всех наказаний, имеющих неопределенную или слишком долгую длительность, не оставляющих никакой надежды, никакой возможности реабилитации, ибо преступление должно рассматриваться как болезнь и наказание скорее как лечение, чем как возмездие со стороны общества. 11) Каждый, осужденный по законам какого-либо общественного союза, нации, провинции или общины, получит право не подчиниться наложенному на него наказанию, если он заявит, что не желает больше принадлежать к этому обществу. В таком случае последнее будет иметь право, с своей стороны, изгнать его из своей среды и объявить его стоящим вне его гарантии и его защиты. 12) Строптивый, который при этих условиях вновь подпадает под действие естественного закона, око за око, зуб за зуб, может быть ограблен, оскорблен, даже убит, по крайней мере на занимаемой этим обществом территории, причем обществу не будет до этого никакого дела. Каждый может от него отделаться, как от вредного животного, но ни в коем случае он не смеет поработить его, использовать его как раба.

i) Права ассоциаций. Кооперативные рабочие ассо­циации представляют новое явление в истории; мы при­сутствуем ныне при их рождении и можем в настоящую минуту только предчувствовать то огромное развитие, которое им, без всякого сомнения, предстоит, и те но­вые политические и общественные отношения, которые из них возникнут, но ближе определить их мы не можем.

Возможно и даже весьма вероятно, что в один прекрасный день они, перешагнув за границы общин, про­винций и даже современных государств, даруют всему человеческому обществу новый строй, причем послед­нее будет уже делиться не на нации, а на различные про­мышленные группы, организованные согласно потреб­ностям производства, а не политики. Это дело будущего. Что нас касается, то теперь мы можем выставить только следующий безусловный принцип: все ассоциации, ка­кая бы ни была их цель, равно как и все индивиды, должны пользоваться безусловной свободой. Ни общество, ни ка­кая-либо часть его: община, провинция или нация — не имеют права мешать свободным лицам свободно обра­зовывать ассоциации для какой-либо цели — религиоз­ной, политической, научной, промышленной, художе­ственной или даже в целях взаимного развращения и эксплуатации людей беспечных и глупых, при условии, что последние уже достигли совершеннолетия. Борьба с шарлатанами и губительными ассоциациями есть дело исключительно общественного мнения. Но общество имеет обязанность и право отказать в общественной га­рантии, юридическом признании и политических и гражданских правах каждой ассоциации, как коллекти­ву, которая по своим целям, своим программам и своим уставам будет противоречить началам, положенным в основу его строя, и все члены которой не находятся на положении полнейшего равенства и взаимности, при­чем оно не имеет, однако, права лишить самих членов сказанной выше гарантии и прав только на основании их участия в неузаконенных через такую общественную гарантию ассоциациях. Разница между узаконенными и неузаконенными ассоциациями будет, таким образом, заключаться в следующем: ассоциации, признанные кол­лективными юридическими лицами, будут по этому са­мому иметь право приносить общественным судам жа­лобы на все другие узаконенные ассоциации в случае нарушения каких-либо принятых по отношению к ним обязательств. Непризнанные юридически ассоциации не будут иметь этого права как коллективы, но они не могут в этом случае и нести какой-либо юридической ответственности, ибо все их обязательства должны быть признаны не имеющими силы в глазах общества, не сан­кционировавшего их коллективное бытие, причем, од­нако, ни один из их членов не освобождается тем от взя­тых им на себя индивидуальных обязательств.

j) Деление страны на области, провинции, уезды и общины или на департаменты и коммуны, как во Фран­ции, будет, естественно, зависеть от положения, исто­рических привычек, потребностей данного времени и особых обстоятельств, в которых находится та или другая страна. Здесь необходимы только два общих и обяза­тельных основных положения для всякой страны, кото­рая хочет серьезно организовать свою свободу. Во-первых, каждая организация должна идти снизу вверх от общины к центральному единству, страны к государству, путем фе­дерации. Во-вторых, между общинами и государством дол­жен стоять по меньшей мере хоть один автономный по­средник: департамент, область или провинция. В против­ном случае община, в тесном смысле этого слова, будет всегда слишком слаба, чтобы сопротивляться равномерно и деспотически централизующему давлению государст­ва, чем каждая страна по необходимости приводится к деспотическому режиму французской монархии, как мы это дважды видели на примере Франции, ибо деспо­тизм всегда имел свои корни скорее в централизующей организации государства, чем в постоянном естествен­ном предрасположении королей к деспотии.

k) Основой политической организации страны долж­на быть безусловно автономная община, всегда представ­ляемая большинством голосов всех совершеннолетних жи­телей, мужчин и женщин на равных правах. Никакая власть не имеет права вмешиваться в ее внутреннюю жизнь, ее действия и ее управление. Она назначает и сменяет пу­тем голосования всех служащих, правителей и судей и распоряжается без всякого контроля своим имуществом и финансами. Каждая община будет иметь безусловное право создать, независимо от какого-либо высшего ут­верждения, свое собственное законодательство и свой собственный внутренний строй. Но чтобы войти в про­винциальную федерацию и стать интегральной частью провинции, она должна безусловно согласовать свой собственный строй с главнейшими основаниями строя провинции и получить на него санкцию парламента этой провинции. Она должна также подчиняться пригово­рам провинциального суда и предписываемым провин­циальным правительством мероприятиям по отноше­нию к ней, раз таковые санкционированы голосовани­ем провинциального парламента. В противном случае она была бы исключена из гарантии, солидарности и об­щения и стала бы вне закона провинции.

l) Провинция не имеет права быть ничем, кроме сво­бодной федерации автономных общин. Провинциальный парламент, состоящий или из одной-единственной пала­ты, представителей всех общин, или из двух палат, пред­ставителей общин и представителей всего населения про­винции, независимо от общин, — этот провинциальный парламент, который не будет вмешиваться во внутрен­нее управление общинами, установит основные положе­ния провинциальной конституции, которые должны быть обязательными для всех общин, желающих принять учас­тие в провинциальном парламенте. Эти основные поло­жения, составляющие предмет настоящего катехизиса, перечислены в статье II. На этих положенных в основа­ние началах парламент выработает провинциальное за­конодательство, объемлющее обязанности и права лиц, ассоциаций и общин, а также наказания за нарушение таковых, причем общинное законодательство сохраня­ет право отклоняться во второстепенных пунктах от про­винциального законодательства, но не от его основ; при этом необходимы стремление к действительному, жи­вому единству, а не к однообразию, и вера в то, что еще более тесное единство принесут с собой опыт, время, развитие совместной жизни, собственное разумение и потребности общин, одним словом — свобода, но ни в каком случае не принуждение или насилие со стороны провинциальной власти, ибо даже истина и справедли­вость становятся, если они насильственно навязаны, не­правдой и ложью. Провинциальный парламент устано­вит конституцию федерации общин, их права и обязан­ности как таковые и по отношению к парламенту, суду и правительству провинции. Он голосует законы, рас­поряжения и мероприятия, вытекающие из потребнос­тей всей провинции или связанные с решениями наци­онального парламента, не теряя никогда из виду авто­номии провинций и автономии общин. Не вмешиваясь во внутреннее управление общин, он устанавливает до­лю их участия в национальных и провинциальных сбо­рах. Община сама распределяет эту повинность между всеми работоспособными и взрослыми жителями. Пар­ламент контролирует, наконец, действия, одобряет или отвергает предложения провинциального правительства, которое, естественно, всегда является выборным. Про­винциальный суд, также выборный, выносит безапелля­ционное решение по всем делам между лицами и об­щинами, ассоциациями и общинами и является первой инстанцией по всем делам между общинами и прави­тельством или провинциальным парламентом.

m) Нация не может быть ничем иным, как федера­цией автономных провинций. Национальный парламент, состоящий или из одной палаты, представителей всех провинций, или из двух палат, представителей провин­ций и представителей всего национального населения безотносительно к провинциям, этот национальный пар­ламент, который не будет вмешиваться в управление и во внутреннюю политическую жизнь провинций, уста­новит основные принципы национальной конституции, ко­торые должны быть обязательными для всех провинций, желающих принять участие в национальном соглаше­нии. Эти основные положения перечислены в статье II. На основании их национальный парламент выработает национальную конституцию, от которой провинциаль­ные конституции могут отклоняться во второстепенных пунктах, но отнюдь не в основных положениях. Он вы­работает конституцию федерации провинций, будет голо­совать все законы, распоряжения и мероприятия, выте­кающие из потребностей всей нации, определять все сборы и распределять их по провинциям, которым оста­нется задача распределить таковые по общинам. Он бу­дет, наконец, контролировать все действия националь­ной исполнительной власти, всегда избираемой на время, и принимать или отвергать ее предложения. Он за­ключает союзы между нациями, решает вопросы мира и войны и один имеет право, всегда на определенный срок, распорядиться набором национальной армии. Прави­тельство будет только исполнительным органом его во­ли. Национальный суд выносит безапелляционные реше­ния по всем делам между лицами, ассоциациями и об­щинами и провинцией, а также по всем спорам между провинциями. В случаях возникновения споров между провинциями и государством, подлежащих разреше­нию того же суда, провинции могут принести апелляци­онную жалобу в интернациональный суд, если таковой будет учрежден.

n) Интернациональная федерация будет обнимать все нации, которые объединились на ранее изложенных и имеющих быть изложенными ниже основаниях. Весьма вероятно и крайне желательно, когда снова настанет час великой революции, чтобы все народы, ставшие под стяг народного освобождения, протянули друг другу ру­ку для заключения прочного и тесного союза против ко­алиции стран, которые станут под начало реакции. Этот союз образует сначала ограниченную федерацию, явля­ясь как бы зарождением всеобщей федерации народов, которая в будущем должна охватить весь земной шар. Интернациональная федерация революционных наро­дов с парламентом, судом и правящим комитетом, ко­торые все интернациональны, естественно будет осно­вана на принципах самой революции. В применении к международной политике эти принципы следующие: 1) Каждая страна, каждый народ, большой он или ма­ленький, слабый или сильный, каждая область, провин­ция или община обладают абсолютным правом распо­лагать своей собственной судьбой, определять свое су­ществование, сами избирать себе союзы, которые они желают заключить, соединяться и расходиться по соб­ственному желанию и согласно своим потребностям, не считаясь с так называемыми историческими правами и политическими, коммерческими или стратегическими потребностями государств. Чтобы объединение частей в одно целое было подлинным, плодотворным и могучим, оно должно быть безусловно свободным. Оно долж­но являться исключительно результатом местной, внут­ренней потребности и взаимного притяжения частей; единственными же судьями этих потребностей и этого взаимного притяжения могут быть лишь сами части. 2) Полная отмена так называемого исторического права и ужасного права завоевания, ибо таковые противоре­чат принципу свободы. 3) Абсолютное отрицание поли­тики расширения, славы и могущества государства, — политики, которая обращает каждую страну в крепость, исключающую из своей среды все остальное человече­ство и тем вынужденную смотреть на себя до известной степени как на все человечество, становиться самодов­леющей, самоорганизоваться внутри себя, как отдель­ный мир, независимый от человеческой солидарности в целом, и искать свое благоденствие и славу в том зле, какое она наносит другим народам. Страна-завоеватель­ница по необходимости представляет внутри страну по­рабощенную. 4) Слава и величие народа заключаются единственно в развитии его человечности; мерилом его мощи, единства и удельного веса его внутренней жизне­способности может служить единственно степень его свободы. Если за основу взять свободу, то необходимо придешь к единству; от единства же трудно и, пожалуй, невозможно прийти к свободе. Когда же в этом случае к ней приходят, то происходит это лишь путем разруше­ния образовавшегося внутри свободы единства. 5) Бла­госостояние и свобода как народов, так и отдельной лич­ности абсолютно солидарны, отсюда — абсолютная сво­бода торговли, деловых сношений и передвижения между объединенными в федерацию странами. Упразднение границ, отмена паспортов и таможен. Каждый гражда­нин входящей в федерацию страны должен пользовать­ся всеми гражданскими правами во всех других странах той же федерации и иметь возможность легко приобрести в них все политические права и права гражданства. 6) Так как свобода всех, как отдельных личностей, так и коллективов, солидарна, то ни один народ, провинция, община и ассоциация не могут быть подвергнуты при­теснению без того, чтобы это не угрожало свободе всех остальных и чтобы они не почувствовали этой угрозы. Каждый за всех и все за каждого — вот священный прин­цип интернациональной федерации. 7) Ни одна страна, входящая в федерацию, не должна иметь постоянной армии, и в ней не должно быть такой организации, бла­годаря которой солдат отделялся бы от гражданина. По­стоянные армии и солдатчина — источники разорения, разврата, отупения и тирании внутри страны, и к тому же они являются угрозой благосостоянию и независи­мости всех других стран. Каждый здоровый гражданин должен в случае нужды становиться солдатом для защи­ты своего очага или свободы. Национальная оборона должна быть организована в каждой стране по общинам и провинциям приблизительно так, как это сделано в Со­единенных Штатах Америки или в Швейцарии. 8) Ин­тернациональный парламент, состоящий из одной пала­ты представителей всех народов или из двух палат, из коих одна состоит из вышеуказанных представителей, а другая из непосредственных представителей всего насе­ления федерации без различия национальности, этот федеральный парламент составит интернациональный договор и установит федеральное законодательство, раз­вивать и дополнять которое в соответствии с требова­ниями времени он один уполномочен. Единственное назначение интернационального суда заключается в том, чтобы в качестве высшей инстанции разрешать споры между государствами и их провинциями. Возможные же разногласия между отдельными федеративными го­сударствами могут разрешаться лишь в первой и пос­ледней инстанции интернациональным парламентом, который тоже безапелляционно решает все вопросы об­щей политики, а также и вопросы войны против реак­ционной коалиции от имени революционной федерации. 9) Ни одно из федеративных государств не может вести войну против другого федеративного государства. Раз интернациональный парламент вынес свое решение, государство, против которого вынесено это решение, должно подчиниться. Если оно этого не сделает, то все остальные государства, входящие в федерацию, должны порвать с ним федеральные отношения, поставить его вне федерального закона, солидарности и федерального общения и, в случае нападения на них с его стороны, солидарно вооружиться против него. 10) Все государства, принадлежащие к революционной федерации, должны принимать деятельное участие во всякой войне, какую придется вести одному из них с не принадлежащим к федерации государством. Прежде чем объявить войну, каждое федеральное государство должно о том заявить парламенту и лишь тогда ее объявить, когда интернаци­ональный парламент найдет, что имеется достаточный повод к войне. В таком случае исполнительная феде­ральная директория берет в свои руки дело обиженного государства и требует именем всей революционной фе­дерации немедленного удовлетворения от нападающего чуждого государства. Если же парламент придет к заклю­чению, что в данном случае ни нападения, ни действи­тельной обиды не произошло, то он посоветует государ­ству, принесшему жалобу, не затевать войны и заявит ему, что если оно тем не менее вздумает воевать, то ему придется вести эту войну одному. 11) Надо надеяться, что со временем входящие в федерацию государства от­кажутся от разорительной роскоши отдельного предста­вительства и будут довольствоваться одним федераль­ным дипломатическим представительством. 12) Ограни­ченная интернациональная революционная федерация по отношению к народам, которые захотели бы впоследст­вии к ней примкнуть, должна оставаться открытою на основе идей и воинствующей, активной солидарности революции, как мы ее здесь изложили, никогда никому и ни при каких условиях не делая уступок в отношении этих принципов. Следовательно, в федерацию могут вой­ти лишь те народы, которые примут принципы, перечис­ленные в статье II.

10) Социальная организация. Без политического ра­венства не может быть действительной политической свободы, но политическое равенство будет лишь тогда воз­можным, когда установится равенство экономическое и социальное.

а) Равенство не означает ни уравнения индивиду­альных различий, ни интеллектуального, морального и физического тождества индивидов. Это разнообразие способностей и сил, эти различия расы, национальнос­ти, пола, возраста среди людей вовсе не составляют со­циального зла, а, напротив, представляют богатство че­ловечества. Экономическое и социальное равенство в равной мере вовсе не обусловливает равенства личных состояний, поскольку они являются результатом спо­собности, производительной энергии и бережливости отдельных лиц.

b)   Равенство и справедливость требуют лишь одно­го, а именно: такого устройства общества, чтобы каж­дое человеческое существо при своем появлении на свет наш­ло в нем, поскольку это зависит не от природы, а от об­щества, одинаковые средства для развития в детстве и в юношеском возрасте до полной возмужалости, сначала в отношении своего воспитания и образования, а позднее для упражнения своих сил, которыми природа наделила каж­дого человека для работы. Это равенство в исходной точ­ке, которая требует справедливости для всякого, ока­жется невозможным до тех пор, пока существует право наследования.

c)   Справедливость и достоинство человека требуют, чтобы каждый был сыном лишь собственных своих дел. Мы с негодованием отвергаем догмат первородного греха, наследственного позора и ответственности. С той же по­следовательностью должны мы отвергнуть мифическую наследственность добродетели, ложную наследственность почестей и прав, а также и наследственность имущества. Наследник какого-нибудь имущества уже не является сыном своих дел и в отношении исходной точки оказы­вается в привилегированном положении.

d)  Отмена права наследования. До тех пор, пока бу­дет существовать это право, будут продолжать существо­вать, если не по праву, то по крайней мере на деле, на­следственные различия классов, положений, имущест­ва — словом, социальное неравенство и привилегии. А фактическое неравенство по закону, присущему чело­веческому обществу, всегда приводит к неравенству юри­дическому; социальное неравенство обязательно при­водит к неравенству политическому. А без политического равенства, как мы говорили, не может быть свобо­ды в общем, человеческом, истинно демократическом смысле этого слова: общество продолжало бы распадать­ся на две неравные части, из которых одна, неизмеримо большая, охватывающая всю массу народа, терпела бы притеснение и эксплуатацию другой. Следовательно, право наследования противостоит победе свободы; и если общество хочет сделаться свободным, оно должно его отменить.

e)  Оно должно его отменить, ибо это право, основанное на фикции, салю противоречит принципу свободы. Все лич­ные, политические и социальные права связаны с дей­ствительной, живой личностью. После смерти сущест­вует лишь фиктивная воля лица, уже не существующего и утесняющего во имя смерти живых. Если умерший до­рожит выполнением своей воли, то пусть же сам придет и выполнит ее, если может; но он не имеет права требо­вать, чтобы общество предоставило в распоряжение его ничтожества всю свою власть и свои права.

f)    Законная и серьезная задача права наследования всегда заключалась в том, чтобы обеспечить грядущим поколениям средства развиваться и становиться зрелы­ми людьми. А потому право наследовать будет иметь лишь фонд воспитания и общественного обучения, с обязатель­ством заботиться о равном уходе, воспитании и обуче­нии для всех детей от их рождения до совершеннолетия и полной их свободы. Таким путем все родители в рав­ной мере будут успокоены относительно судьбы своих детей, а так как равенство всех является одним из основ­ных условий нравственности каждого, а привилегии слу­жат источником безнравственности, то все родители, любовь которых к детям благоразумна и служит не тще­славию их, а сознанию человеческого достоинства, да­же если бы они могли оставить своим детям наследст­венную долю, которая поставила бы их в привилегиро­ванное положение, предпочтут для них режим полного равенства.

g)  По устранении неравенства, вытекающего из пра­ва наследования, все же сохранится, хотя и в значитель­но меньшей силе, неравенство, вытекающее из различия природных способностей, сил и производительной энергии отдельных личностей, — различие, которое хо­тя никогда окончательно не исчезнет, однако постепен­но будет ослабевать под влиянием основанного на ра­венстве воспитания и социальной организации и кото­рое, впрочем, с отменой права наследования никогда уже не будет ложиться бременем на грядущие поколения.

h) Труд — основа достоинства человека и его права, ибо лишь свободным разумным трудом творит человек цивилизованный мир, сам, как творец, отвоевывая у внешнего мира и у собственной животной природы свое человеческое естество и свое право.

Клеймо бесчестия, наложенное на идею труда в анти­чном мире и в феодальном обществе, еще и доныне не вполне смытое, несмотря на все фразы о достоинстве труда, которые ежедневно повторяются на все лады, име­ет два источника: прежде всего характерное убеждение древних, которое и в наши дни имеет тайных привер­женцев, будто для того, чтобы дать части человечества возможность гуманизироваться при посредстве науки, искусства, правотворчества и правоосуществления, не­обходимо, чтобы другая его часть, и естественно гораз­до более многочисленная, посвятила бы себя физичес­кому труду в качестве рабов. Этот основной принцип античной цивилизации был причиной ее крушения. Го­родская община, развращенная и дезорганизованная привилегированной праздностью граждан и, с другой стороны, подточенная незаметной и медленной, но упор­ной деятельностью этого обездоленного мира рабов, ко­торый, несмотря на свое рабство, спасительным дейст­вием труда, хотя и подневольного, был морализован и сохранен в его первобытной силе, — эта античная го­родская община пала под ударами варварских народов, к которым эти рабы большей частью и принадлежали по рождению. Христианство, эта религия рабов, разруши­ло позднее античное неравенство лишь для того, чтобы создать новое; привилегия божьей милости и богоизбран-ничества [в соединении с] неравенством, по необходи­мости возникшим из права завоевания, снова разделила на два лагеря человеческое общество: на смердов и дворянство, на подвластных и на господ; последние полу­чили в удел благородное военное ремесло и ремесло уп­равления, в то время как на долю крепостных остава­лась лишь работа, на которую смотрели не только как на унизительную, но и как на проклятую. Та же причи­на вызывала неизбежно то же следствие: мир дворянства, обессиленный и деморализованный привилегией празд­ности, пал в 1789 году под ударами крепостных возму­щенных рабочих, объединившихся и могучих. Тогда была провозглашена свобода труда, его правовая реаби­литация. Но лишь правовая, ибо фактически труд по-прежнему унижен и порабощен. Первый источник этого порабощения, содержавшийся в догмате политического неравенства людей, был засыпан великой революцией; поэтому современное презрение к труду приходится при­писать второму источнику, который заключается не в чем ином, как в разделении между умственным и физи­ческим трудом, постепенно развившимся и продолжаю­щим существовать и поныне; оно воспроизводит в новой форме античное неравенство и снова делит социальный мир на два лагеря: меньшинство, ныне привилегированное не по закону, а по капиталу, и большинство рабочих по принуждению, принуждаемых ныне уже не несправедли­вым преимуществом, предоставляемым законом, а го­лодом. Действительно, в наше время достоинство труда теоретически признается, и общественное мнение счи­тает, что позорно жить без труда. Но так как человечес­кий труд, рассматриваемый в целом, распадается на две части, из коих одна, как всецело умственная, признает­ся исключительно почетной, заключая в себе искусст­ва, мышление, концепцию, изображение, исчисление, управление и общее, а также частное руководство тру­дом, другая же лишь физическое выполнение, которое через экономический и социальный закон разделения труда ограничивается чисто механической деятельнос­тью без мысли и идеи, — при этих обстоятельствах при­вилегированные хозяева капитала, в том числе и люди, по своим личным способностям менее всего к этому при­званные, овладели первой категорией труда и предоста­вили вторую народу. Отсюда проистекают три великих зла: одно для привилегированных капиталов, второе для народных масс и третье, вытекающее из двух предыду­щих, для продукции, благосостояния, справедливости и умственного и морального развития всего общества. Зло, от которого страдают привилегированные классы, заклю­чается в следующем: взяв себе при распределении соци­альных функций наиболее удобную их часть, они начи­нают занимать в умственном и моральном мире все менее и менее значительное место. Бесспорно, что для разви­тия ума, науки и искусства известный досуг необходим; но такой досуг надо заслужить, он должен следовать за здоровым утомлением от дневного труда, как заслужен­ный отдых, который должен зависеть лишь от большей или меньшей степени энергии, способности и доброй воли отдельного лица и быть предоставлен обществом всем без исключения и в равной мере. Между тем вся­кое свободное время, предоставляемое по привилегии, нисколько не укрепляет ума, но расслабляет, деморали­зует и убивает его. Вся история учит нас, что, за ред­кими исключениями, привилегированные, благодаря богатству и званию, классы всегда были наименее про­дуктивными в умственном отношении, а величайшие открытия в области науки, искусства и промышленнос­ти были в большинстве случаев сделаны людьми, кото­рые в юном возрасте были вынуждены зарабатывать се­бе пропитание тяжелым трудом. Человеческая природа так устроена, что возможность дурного всегда порожда­ет это дурное и что нравственность отдельного человека в гораздо большей степени зависит от условий его жиз­ни и от его среды, чем от его собственной воли. В этом отношении, как, впрочем, и во всех остальных, закон социальной солидарности неумолим, так что, если же­лаешь поднять мораль людей, надо не столько заботить­ся об их совести, сколько о социальных условиях их су­ществования, и, как для отдельного человека, так и для общества, нет лучшего средства поднять нравственный уровень, как свобода при полнейшем равенстве. Поса­дите самого искреннего демократа на трон; если он не­медленно его не покинет, то непременно сделается отъ­явленным негодяем. Человек, рожденный аристократом, если он по счастливой случайности не возненавидит своего звания и не будет стыдиться своего дворянства, неизбежно будет тщеславным и ничтожным, вздыхаю­щим о прошлом, бесполезным для настоящего и ярост­ным противником будущего. Точно так же и буржуа, ба­ловень капитала и привилегированного досуга, будет проводить свободное время в праздности, разврате и ку­тежах или использует капитал и досуг как страшное ору­жие для еще большего порабощения класса трудящихся и вызовет в конце концов против себя революцию, бо­лее ужасную, чем революция 1793 года.

Еще легче определить то зло, от которого страдает на­род; он работает на других, и работа его — без свободы, досуга и умственной деятельности — тем самым делает­ся недостойною и унижает, подавляет и убивает его. Он вынужден работать на других, ибо, рожденный в нищете, без воспитания и разумного обучения, морально пора­бощенный религиозными влияниями, он оказывается брошенным в жизнь, безоружным, лишенным автори­тета, без инициативы и собственной воли. Вынужденный голодом с самого раннего возраста зарабатывать себе жалкий кусок хлеба, он должен продавать свою физи­ческую силу, свой труд на самых суровых условиях и да­же не думает, да и не имеет к тому материальной воз­можности, потребовать иных условий. Под давлением нужды и отчаяния он иногда подымает восстание, но без единства и силы, сообщаемых мыслью, плохо руко­водимый большей частью предаваемый и продаваемый своими вождями, почти всегда в полном неведении, про­тив которого из своих страданий ему направиться, часто нанося свои удары в ложном неправлении, он, по край­ней мере до сих пор, терпел неудачу в своих возмущени­ях и, утомленный бесплодной борьбой, снова впадал в прежнее рабство. Это рабство будет длиться до тех пор, покуда капитал, стоя вне совокупной деятельности ра­бочих сил, будет их эксплуатировать и покуда образова­ние, которое в хорошо организованном обществе долж­но было бы быть равномерно распространено на всех, развивает интеллект только привилегированного класса и тем предает в его руки всю умственную область труда, оставляя народу лишь грубое применение его порабо­щенных физических сил, всегда обреченных выполнять идеи, которые принадлежат не ему. Благодаря такому несправедливому и пагубному извращению труд народа становится чисто механическим, напоминающим труд рабочего скота, и, обесчещенный и презираемый, есте­ственно лишается всякого права. Отсюда проистекает для общества огромное зло как в политическом, так и в умственном и моральном отношении. Меньшинство, пользующееся монополией науки, само, в результате такого преимущества, бывает поражено и в уме, и в серд­це в такой степени, что от избытка знаний глупеет; ибо нет ничего вреднее и бесплоднее, как патентованная и привилегированная интеллигентность. С другой сторо­ны, народ, совершенно лишенный науки, подавленный повседневным, механическим трудом, который скорее его притупляет, чем развивает его природные интеллек­туальные способности, лишенный света, который ука­зал бы ему путь к его освобождению, — народ напрасно надрывается над своей принудительной работой, и так как численное превосходство всегда на его стороне, то он всегда является угрозой существованию самого об­щества.

Поэтому представляется необходимым, чтобы ныне несправедливое разделение работы умственной и работы физической было иначе организовано. От такого разде­ления сильно страдает сама экономическая продуктив­ность общества: интеллект, оторванный от физического труда, становится невозможным, засыхает, вырождается, в то время как физическая работа, оторванная от ума, ту­пеет, и в таком искусственном разъединении ни одна из обеих частей не производит и половины того, что они могут и должны произвести, когда, объединенные в но­вом социальном синтезе, обе станут единой производи­тельной деятельностью. Когда человек науки будет ра­ботать, а человек труда будет думать, интеллигентный и свободный труд будет почитаться лучшим украшением и похвалой человека, основой его достоинства, его пра­ва, проявлением его человеческой мысли на земле — и тогда человечество обретет свое устроение.

k) Интеллигентный и свободный труд по необходимос­ти будет ассоциированным трудом. Свободному выбору каждого будет представлено объединяться с другими в труде или нет; но не подлежит сомнению, что, за ис­ключением работ, связанных с воображением, самая природа которых требует сосредоточения в себе интел­лекта отдельного лица, во всех промышленных и даже научных и художественных предприятиях, допускаю­щих сотрудничество, все будут предпочитать совмест­ную работу по той простой причине, что последняя са­мым удивительным образом приумножает продуктив­ность труда каждого отдельного человека и что каждый член и сотрудник производительного объединения го­раздо больше заработает с гораздо меньшей затратой вре­мени и труда. Когда эти свободные производительные объединения уже не будут рабами, а в свою очередь ста­нут хозяевами и владельцами необходимого им капита­ла, будут видеть в своей среде, в качестве сотрудников, наряду с рабочими силами, освобожденными благодаря всеобщему образованию, все специальные силы интел­лекта, необходимые для каждого предприятия; когда они, объединившись между собою, всегда свободно, в соответствии со своими потребностями и наиболее под­ходящим для себя образом, переступив рано или поздно через национальные границы, образуют огромную эко­номическую федерацию; когда стоящий во главе ее пар­ламент, располагая столь же всеобъемлющим, как и по­дробным, и точным статистическим материалом, какой в наши дни не может существовать, комбинируя спрос и предложение, будет направлять, устанавливать и рас­пределять между отдельными странами производство мировой промышленности, так чтобы уже не было или почти не было ни торговых, ни промышленных кризи­сов, вынужденной остановки производства, катастроф и нужды и потери капитала, — тогда человеческий труд, источник свободы всех и каждого, возродит мир к новой жизни.

l) Земля со всеми ее естественными богатствами — собственность всех, но обладать ею будут те, кто ее об­рабатывает.

m) Женщина, по своей природе отличная от мужчи­ны, но не уступающая ему ни в чем, трудолюбивая и сво­бодная как мужчина, будет провозглашена равной во всех политических и социальных правах, а также во всех политических и социальных функциях и обязанностях.

n) Упразднение не семьи естественной, а семьи ле­гальной, основанной на гражданском законе и праве соб­ственности. Церковный и гражданский брак заменяет­ся браком свободным. Два взрослых лица разного пола имеют право по собственному желанию, согласно сво­им интересам и сердечным потребностям, соединяться и расходиться без того, чтобы общество имело право препятствовать их союзу или против их желания под­держивать его. Ввиду отмены права наследования и обес­печения обществом воспитания детей исчезают все до­воды, которые до сих пор обычно приводятся в пользу политического и гражданского освящения нерасторжи­мости брака, и союз полов должен быть предоставлен полной свободе, которая и в этом случае, как и во всех других, является необходимым условием искренней нрав­ственности. В свободном браке муж и жена должны в равной мере пользоваться безусловной свободой. Ни сила страсти, ни раньше добровольно предоставленные права не должны служить извинением для нападения одной стороны на свободу другой — всякое насилие в этом на­правлении должно рассматриваться как преступление.

о) За все время беременности вплоть до рождения ребенка женщина имеет право на поддержку со сторо­ны общества, которая выплачивается не за счет матери, а за счет ребенка; мать, кормящая и воспитывающая сво­их детей, имеет равным образом право получать от об­щества возмещение ее расходов по содержанию их и оп­лату труда, который она несет ради них.

p) Родителю будет предоставлено право оставить де­тей у себя и заняться их воспитанием под опекой и выс­шим надзором общества, которое всегда будет иметь пра­во и обязанность отнять детей у родителей, если только последние дурным примером, неправильным обучением или грубым, бесчеловечным обращением могут де­морализовать детей или помешать их развитию.

q) Дети не принадлежат ни родителям, ни обществу, они принадлежат сами себе и своей будущей свободе. Как дети, до достижения ими возраста свободы, они на­ходятся лишь в состоянии потенциальной свободы и должны поэтому подчиняться режиму авторитета. Ро­дители являются их естественными опекунами, это прав­да; однако законный и верховный их опекун — общество, право и обязанность которого — заниматься ими, ибо его собственная будущность зависит от того интеллек­туального и морального руководства, какое преподадут детям, а взрослым общество может дать свободу лишь при том условии, что оно будет наблюдать за воспита­нием несовершеннолетних.

r) Школа должна заменять церковь с той огромной разницей, что, в то время как церковь в своей религиоз­но-воспитательной деятельности преследует лишь одну цель — увековечить режим человеческого несовершен­нолетия и так называемого божественного авторитета, воспитание и образование, даваемое школой, имеет, напротив, лишь ту цель, чтобы дать детям, по достиже­нии ими совершеннолетия, действительное освобожде­ние, так что и воспитание, и образование будут не чем иным, как постепенным, последовательным посвяще­нием в свободу через троякое развитие: физических сил, ума и воли детей. Разум, истина, справедливость, ува­жение к человеку, сознание собственного достоинства, солидарно и неразрывно связанного с человеческим до­стоинством других, любовь к свободе для себя и для всех других, культ труда как основы и условия всякого пра­ва, презрения к неразумию, лжи, несправедливости, тру­сости, рабству и праздности — вот те начала, которые должны быть положены в основу общественного воспи­тания. Оно сперва должно образовать людей, затем ра­бочих, — специалистов и граждан, а по мере приближе­ния детей к зрелому возрасту начало авторитета долж­но, естественно, все более и более уступать свое место в воспитании началу свободы, дабы юноши, достигшие зрелости к тому времени, когда закон делает их свобод­ными, успели позабыть, как в детстве ими руководило и над ними властвовало что бы то ни было иное, чем сво­бода. Уважение к человеку, этот зародыш свободы, долж­но оставаться налицо даже при самых суровых и безус­ловных проявлениях авторитета. Все моральное воспи­тание заключается в следующем: внушайте детям это уважение, и вы из них сделаете людей.

По окончании начального и среднего образования дети, сообразно их способностям и склонностям, будут выбирать, по совету и разъяснению, но не по принужде­нию старших, высшее или специальное учебное заведе­ние. Одновременно каждый должен изучать теорети­чески и практически наиболее привлекательную для не­го отрасль промышленности, а деньги, заработанные им за время ученичества, он получит по достижении со­вершеннолетия .

s) Юноша, достигший совершеннолетия, объявляет­ся свободным и становится безусловным хозяином сво­их поступков. В возмещение забот, проявленных по от­ношению к нему во время его детства обществом, пос­леднее потребует от него трех вещей: чтобы он остался свободным, чтобы он жил своим трудом и чтобы он ува­жал свободу других. А так как преступление и пороки, от которых страдает современное общество, являются ис­ключительно продуктом плохой социальной организа­ции, то можно быть уверенным, что при организации и воспитании, основанных на разуме, справедливости, свободе, уважении к человеку и полном равенстве, доб­ро станет правилом, в то время как зло будет представ­лять болезненное исключение, которое под всемогу­щим влиянием морализованного общественного мне­ния будет все реже и реже встречаться.

t) Старики, неспособные к труду и больные, окру­женные заботами и уважением, сохраняя все полити­ческие права, будут пользоваться обильным содержани­ем и полным уходом за счет общества.

11. СВОДКА ОСНОВНЫХ ИДЕЙ ЭТОГО КАТЕХИЗИСА

a)  Отрицание бога.

b)  Почитание человечества должно заменить культ божества. Человеческий разум признается единствен­ным критерием истины, человеческая совесть — осно­вой справедливости, индивидуальная и коллективная свобода — источником и единственной основой поряд­ка в человечестве.

c)  Свобода индивида может быть осуществлена лишь в равенстве всех. Осуществление свободы в равенстве есть справедливость.

d)  Безусловное исключение принципа авторитета и государственной необходимости. Свобода должна яв­ляться единственным устрояющим началом всей социаль­ной организации, как политической, так и экономической. Общественный порядок должен быть совокупным резуль­татом развития всех местных, коллективных и индиви­дуальных свобод. Следовательно, вся политическая и эко­номическая организация в целом не должна, как в наши дни, исходить сверху вниз, от центра к периферии по прин­ципу единства, а снизу вверх, от периферии к центру, по принципу свободного объединения и федерации.

e)  Политическая организация. Упразднение всякой офи­циальной — охраняемой и оплачиваемой государством — церкви. Абсолютная свобода совести и культура с неог­раниченным правом для каждого строить храмы своим богам и оплачивать свое духовенство. Абсолютная сво­бода религиозных ассоциаций, которые, впрочем, не долж­ны обладать никакими гражданскими и политически­ми правами и не могут заниматься воспитанием детей. Упразднение и банкротство централизующего и опекаю­щего государства. Абсолютная свобода каждого индиви­да, признание политических прав лишь за теми, кто жи­вет собственным трудом, при условии, что они уважают свободу других. Всеобщее право голоса, безграничная сво­бода печати, пропаганды, слова и собраний (как для част­ных, так и для общественных собраний). Абсолютная сво­бода союзов, причем, однако, юридическое признание дается лишь тем из них, которые по своим целям и внут­ренней организации не стоят в противоречии с основ­ными началами общества. Абсолютная автономия общин с правом самоуправления и даже издания собственных за­конов, поскольку таковые соответствуют принципам, лежащим в основе строя провинции, раз данная община желает входить в состав федерации и пользоваться га­рантией, предоставляемой провинцией. Провинция долж­на представлять лишь федерацию общин. Автономия про­винций по отношению к нации с правом самоуправления и издания законов, поскольку таковые соответствуют основным принципам национального строя, если про­винция желает принадлежать к федерации и пользо­ваться гарантиями, предоставляемыми нацией. Нация должна представлять лишь федерацию провинций, жела­ющих добровольно к ней принадлежать; она обязана ува­жать автономию каждой провинции, но в то же время она вправе требовать, чтобы строй и сепаратное законо­дательство провинций, принадлежащих к федерации и желающих пользоваться гарантиями, предоставляемы­ми нацией, соответствовали в существенных пунктах национальному строю и законодательству, чтобы в де­лах, касающихся взаимоотношений провинций и об­щих интересов нации, каждая провинция выполняла декреты, принятые национальным парламентом и со­общенные ей национальным правительством, и чтобы каждая провинция подчинялась решениям националь­ного суда, с оговоркой ее права принести апелляцион­ную жалобу международному суду, когда таковой будет учрежден. При отказе повиноваться в одном из этих трех случаев провинцию ставят вне закона и национальной солидарности, и, в случае нападения с ее стороны на од­ну из федеративных провинций, национальная армия внушает ей должное благоразумие.

Отмена так называемого исторического права, права завоевания и всякой политики, направленной на округле­ние, расширение, славу и внешнее могущество государст­ва. Благосостояние и свобода наций — солидарны, и каж­дая должна искать своей мощи в свободе. Национальная независимость есть национальное, неотчуждаемое право, как независимость отдельного лица есть таковое же его право; она должна быть священна на основании этого фак­та, а не на основании исторического права. Из того, что какая-либо страна была объединена с какой-нибудь другой страной в течение нескольких столетий, хотя бы и добровольно, не следует, что она должна и впредь терпеть это объединение, если она того не желает; ибо прошлые поколения не имеют никакого права отчуждать свободу настоящего и будущих поколений. Итак, каждая нация, провинция и община будет обладать безусловным правом располагать сама собою, вступать в союз с другими, по­рывать прежние и настоящие союзы и вступать в новые, без того чтобы какая-либо другая сторона имела право или интерес ей в этом помешать. Всякое насильствен­ное действие в этой области должно встретить дружный отпор со стороны всей национальной федерации в целом, ибо каждое посягательство на свободу отдельной страны является оскорблением, угрозой, косвенным посягатель­ством на свободу всех наций. Наконец, интернациональ­ная федерация и революционная солидарность свободных народов против реакционной коалиции еще порабощен­ных стран.

f) Социальная организация. Политическое равенство немыслимо без равенства экономического. Экономи­ческое равенство и социальная справедливость немыс­лимы до тех пор, пока в обществе не установлено полного равенства исходной точки для каждого человеческого существа, вступающего в жизнь, равенства, заключаю­щего в себе равенство средств для содержания, воспита­ния и обучения, а позднее и для применения тех разно­образных способностей и сил, какие природа вложила в каждого отдельного индивида. Отмена права наследова­ния. Фонд общественного воспитания один будет иметь право наследовать, ибо на нем будет лежать обязанность содержания, надзора, воспитания и обучения детей, от их рождения до совершеннолетия. Так как только труд производит продукты, то каждый должен работать, что­бы жить, в противном случае на него будут смотреть, как на вора. Интеллигентный и свободный труд, основа человеческого достоинства и всех политических прав, и одиночная работа с каждым днем все более сливаются между собою в сотрудничестве. Поверхность и недра зем­ли, собственность всех, будут в обладании лишь тех, кто их разрабатывает. Равенство мужчины и женщины во всех политических и социальных правах. Упразднение легаль­ной семьи, основанной на гражданском праве и имущест­ве. Свободный брак. Дети не принадлежат ни родителям, ни обществу. Верховная опека над детьми, их воспитание и обучение принадлежат обществу. Школа заменит цер­ковь. Ее задача — создать свободного человека. Уничто­жение института тюрем и палача. Уважение к старикам, неспособным к труду, и больным и забота о них.

12. Революционная политика. Наше основное убеж­дение заключается в том, что так как свобода всех наро­дов солидарна, то и отдельные революции в отдельных странах должны тоже быть солидарны; что отныне в Ев­ропе и во всем цивилизованном мире нет больше рево­люции, а существует лишь одна всеобщая революция, точ­но так же как существует лишь единая европейская и мировая реакция; что, следовательно, все особые инте­ресы, все национальные самолюбия, притязания, мел­кие зависти и вражды должны теперь слиться в одном общем, универсальном интересе революции, которая обес­печит свободу и независимость каждой нации через со­лидарность всех наций; что далее священный союз миро­вой реакции и заговор королей, духовенства, дворянства и буржуазного феодализма, опирающийся на огромные бюджеты, постоянные армии, обширную бюрократию, располагающий всеми теми ужасными средствами, ко­торые дает им современная централизация с ее привы­чкой, так сказать, рутиной ее приемов и правом кон­спирировать и основывать все свои действия на законе, что все это — чудовищный, грозный, губительный факт и что для того, чтобы бороться с ним, для того, чтобы противопоставить ему столь же мощный факт, для того, чтобы победить и уничтожить этот заговор, требуется по меньшей мере такой же революционный союз и дей­ствие всех народов цивилизованного мира.

Против этой мировой реакции изолированная революция отдельного народа не может иметь успеха; она была бы безумием, а следовательно, ошибкой, для самого этого народа и изменой и преступлением по отношению ко всем остальным. Отныне восстание каждого народа должно происходить не с точки зрения его интересов, а с точки зрения интересов всего мира. Но дабы одна нация могла восстать таким образом во имя всего мира, она должна иметь и мировую программу, достаточно широкую, глубокую и истинную — словом, достаточно общечеловеческую программу, охватывающую таким образом интересы всех и возбуждающую страсти всех народных масс Европы, без различия национальности, — а такой программой может быть лишь программа демократической и социальной революции.

а) Цель демократической и социальной революции мо­жет быть формулирована в двух словах: политически — это отмена исторического права, права завоевания и пра­ва дипломатического. Это — полное освобождение лиц и ассоциаций от ига божественного и человеческого ав­торитета, — полное разрушение принудительных объ­единений и сочетаний общин в провинции, провинций же и завоеванных стран в государстве. Это, наконец, — полное коренное упразднение централистического, опе­кающего, авторитарного государства со всеми его воен­ными, бюрократическими, правительственными, адми­нистративными, судебными и гражданскими установле­ниями. Одним словом, это — возвращение свободы всем — лицам, коллективам, ассоциациям, общинам, провинциям, областям, нациям и взаимная гарантия этой свободы по­средством федерации.

С социальной же точки зрения это — подкрепление по­литического равенства при посредстве равенства эконо­мического. В начале жизненного поприща каждого че­ловека лежит равенство исходной точки, не природой данное, а равенство социальное для каждого, т. е. ра­венство средств содержания, воспитания и обучения для каждого ребенка того и другого пола до достижении им совершеннолетия.